Десять лет назад режиссер-документалист Сергей Азимов создал потрясающую своей искренностью картину “Таусылмайтын махаббат” – “Неиссякаемая любовь”, в которой рассказал о взаимоотношениях двоих людей – писателя-фронтовика, “Халық қаһарманы” Касыма Кайсенова и его жены Асыл.
Сегодня легендарного Васи-партизана, удостоенного высшей награды украинского народа – ордена Богдана Хмельницкого, уже нет в живых, а его верная подруга, с которой они прожили душа в душу без малого 70 лет, отметила недавно 90-летие.
Сергей Азимов уже приступил к съемкам, когда случилось несчастье, – Асыл Кайсенова попала в ДТП.
– Когда я приехал в больницу, она спала. Седовласая, с добрыми-добрыми морщинами, она была похожа на пожилую мадонну, – вспоминает режиссер. – Что удивительно, даже находясь на расстоянии, супруги говорили в унисон.
– Твой дед истосковался, все разговоры у него только о тебе, – навещая мать в больнице, говорили ей дети. – Вот такая у него нескончаемая любовь – таусылмайтын махаббат!
Судьба, соединившая их в 1937 году, лишь однажды надолго разлучила супругов – когда Касыма призвали в ряды Красной Армии, а через два года началась война. В послевоенные годы они уже не расставались вплоть до его смерти.
Асыл-апай, вспоминая свои первые встречи с Касым-ага, рассказывает:
– Я училась в школе с его сестренкой, она нас и познакомила. Потом он несколько раз приезжал в наш аул на велосипеде. Сестра моя все донимала: что за парень? Не знаю, как с языка соскочило, но я назвала его героем. И как в воду глядела.
Он же, листая свою жизнь, сказал в фильме Сергея Азимова “Таусылмайтын махаббат”:
– Она мне сразу запала в душу. Тогда ей было 14, а мне не больше 16. О своих чувствах я поведал ей в письме. Она ответила. Почтальоном стала моя сестренка. Так прошел год, потом второй нашего почтового романа. В 1937 году мы поженились.
Восемь братьев и сестер Касыма приняли девушку в свою семью как родную. А через два года после окончания в Усть-Каменогорске техникума политпроса его направили в Павлодар инструктором облоно, молодая жена поехала вместе с ним, но вдвоем они пожили недолго – уже в ноябре его призвали в армию. Войну он встретил курсантом разведывательно-диверсионной школы, после окончания которой его забросили во вражеский тыл на Украину.
– Я командовал диверсионной группой из 10 человек, и один оказался предателем, – вспоминал Касым Кайсенов. – Пробиваясь из окружения, все, кроме меня, погибли. В селах везде были фашисты, и я 15 дней бродил по лесу без еды и воды. К Днепру вышел совсем обессилевшим. До берега было всего 500 метров, а я полз до него целые сутки. Когда увидел лодку, замахал рукой. Сидевший в лодке бородатый старик подбежал ко мне. Спросил, не ранен ли. Я закачал головой: нет. “Голоден?”. Я кивнул. Тогда он быстро принес из лодки хлеб и бутылку молока, стал кормить из рук. А сам плакал навзрыд. Оказывается, гитлеровцы, узнав, что его сыновья – офицеры Красной Армии, расстреляли всю его семью – двух снох, четырех внуков и жену.
Он меня выходил и через полмесяца вывел на партизан. Вот где пригодились знания, полученные в диверсионной школе. Вскоре меня назначили командиром партизанского отряда.
Время стирает из памяти многое, но первый убитый человек навсегда остался в памяти. Когда мы зашли в избу, фашиста я вначале не заметил, но когда офицер бросился на меня с кинжалом, я оказался быстрее – заколол его.
На войне редкий день обходился без того, чтобы кого-то не убить, но человек и к этому привыкает. Те зверства, которые творили фашисты над советскими людьми на оккупированных территориях, мы видели своими глазами. И мы тоже беспощадно убивали врага, а о том, что совершаем насилие и что порой по жестокости превосходим самих фашистов, – тогда об этом не думали. Вот этими руками я убил не меньше ста человек. Сейчас гложет душу вина, не дает мне покоя кровь убитых людей.
…Столько времени прошло с тех пор. А почему-то вспоминается не война, а украинские песни. Я любил их петь, голос у меня был звонкий, за что и прозвали меня Васей-запевалой.
Асыл-апай: Касым в начале войны пропал без вести. Мы почти потеряли надежду на его возвращение, как в 1944 году получили очень короткое письмо: “Жив-здоров, благополучно вышли из вражеского окружения”. Какая была радость! Слава богу, Касым жив! Я тогда работала литсотрудником областной газеты в Усть-Каменогорске, а тут предложили поехать в Алма-Ату на шестимесячные курсы. Однажды в нашу редакцию пришел мужчина средних лет. Я прислушалась к разговору. Оказалось, поэт Жумагали Саин (а это был он) партизанит на Украине. “Агай, простите, – обратилась я к нему. – Вы едете на Украину? У меня там муж партизанит. Где он сейчас, что с ним, мы не знаем. Может, встретите его там”. “Ну что ты, милая, человека на войне нелегко разыскать”, – ответил он.
Касым-ага: Война закончилась. Мои боевые друзья не хотели меня отпускать на родину. “Давай твою семью заберем на Украину”, – предлагали они. “Родители, братья, сестры, жена – всех не перевезешь”, – объяснял я. Однажды меня вызвал в штаб Первой Украинской партизанской дивизии сам легендарный комдив Ковпак. “Знаю, Вася, ты спешишь вернуться на родину, – сказал мне Сидор Артемьевич. – Но прошу тебя – не торопись. Ты четыре года убивал людей, сейчас надо привыкнуть к мирной жизни. И кто знает, как долго бы я добирался домой, если бы в штабе не встретил земляка, замечательного поэта Жумагали Саина. Узнав, кто я, он сообщил, что видел в Алма-Ате мою жену, и стал уговаривать меня: “Что тебе здесь делать? Тебя дома ждут”. Когда я сказал, что меня не хотят отпускать, Жумагали с боем добился разрешения и увез меня с собой в Алма-Ату.
Асыл-апай: Когда однажды в редакции зазвонил телефон, трубку взяла я. Это был голос Жумагали Саина. “Асыл, милая, в прошлый раз как-то неловко все вышло. Да и по телефону всего не скажешь. Приходи лучше к нам домой”.
“А зачем?” – удивилась я. “Узнаешь, когда придешь”. Я мигом собралась и с бьющимся сердцем побежала, не чуя под собой ног. А в голове крутились разные мысли: если приехал Касым, то почему остановился в чужом доме? Тот Касым, которого я знала прежде, нигде не задерживаясь, сразу примчался бы ко мне. А может, он ранен? Или женился на другой и теперь хочет сказать мне об этом? Эти мысли останавливали меня. Не знаю, сколько я кружила вокруг дома писателя, не решаясь войти, – полчаса или час. Потом подумала: будь что будет. Не помню, как постучалась, как вошла в дом. Сразу увидела Касыма. Он бросился ко мне, обнял и крепко поцеловал в губы. Я растерялась: раньше не было такого, чтобы целовал меня на людях. Касым тоже сильно смутился, а потом спросил: “Все ли из наших родных живы?”. И все смотрел и смотрел на меня. А я, переминаясь с ноги на ногу в старых размокших валенках, не знала, что ответить. Вот так мы и встретились.
Касым-ага: В Алма-Ате мы с Асыл снимали квартиру. Вот только война никак не хотела оставлять меня. Спали мы на полу, потому что во сне я все время “прыгал” с парашютом. Стоило уснуть – я снова прорываюсь из окружения. Спасая Асыл, часто тащил ее за собой. Кошмар какой-то!
Она тогда была беременна нашей старшей дочерью. Каково ей было видеть это? Я и сейчас во сне все еще продолжаю воевать. По Украине сильно скучаю, и при мысли, что нет в живых уже тех друзей, с кем не раз ходил на верную смерть, такая берет тоска! Один я остался…
Асыл-апай: Они там столько крови повидали. Что скрывать – ожесточенность и опустошенность души заливали водкой. После Украины и Касым тоже сильно пил. Я тогда ему не сказала ни слова упрека. Запретом ведь ничего не добьешься.
Касым-ага: Оставил я выпивку не благодаря моему благоразумию, а ее терпению и пониманию. Вот и вся правда.
Асыл-апай: Характер у него резкий. Бывало, обижал меня, а я смахну слезу и снова улыбаюсь. Судьба свела нас совсем юными, и позорить его перед людьми – этого я допустить не могла. Его достоинство хранила и себя жалела. А сколько семей вокруг распалось – не счесть!
Касым-ага: Она меня первой назвала героем и не ошиблась. Партизана Васю (так звали меня мои боевые друзья) знала вся Украина. Для украинцев я был национальным героем. Это была для меня самая высокая награда, потому что присвоена она мне народом. Официальных героев, тех, кто не снимает звезд, хватает. Многие и сами толком не знают, за что они получили это звание. Сам я самыми настоящими героями считаю Бауыржана Момышулы и Рахимжана Кошкарбаева. Труднее всего быть первым. Рахимжан Кошкарбаев первым водрузил флаг Победы над рейхстагом. Бауыржан и его воины первыми остановили врага у стен Москвы. Каждый прожитый день, каждый шаг, вся жизнь – подтверждение истинного слова “герой”. Оба ушли из жизни непризнанными официальной властью. Рахимжан был моложе и не скрывал обиды. “Они лишили меня звания Героя!” – выпив, возмущался он.
Подводя итог своей жизни, писатель-фронтовик, легендарный Вася-партизан сказал:
– Казахи говорят: воин, не погибший геройской смертью, умирает бесславно. Это, наверное, про меня, хотя мне грех жаловаться. Я должен был погибнуть на войне, а вот прожил еще 50 с лишним лет. По жизни я прошел ни перед кем не сгибаясь, думаю, и смерть встречу стоя. Боюсь ли я ее? А чего бояться? Семи смертям не бывать, одной не миновать.
Асыл-апай сказала за них обоих: Самое трудное – прожить жизнь в согласии со своей совестью. Но без любви нет жизни. Она – как чистый неиссякаемый родник, дарованный человеку Богом. В человеке это самое светлое и святое чувство…
Мерей СУГИРБАЕВА
01 апреля 2011
