КОНЕЦ “БЕЛОЙ ТАНИ”
Сулейман АКТАЕВ
Я иду в алматинскую квартиру известного партизана Касыма Кайсенова. Поднявшись на третий этаж высотного дома на проспекте Абая, нажимаю кнопку звонка. И тут же слышу знакомый властный голос.
По старинному казахскому обычаю младший должен быть учтивым к старшим. Я бодрым громким голосом поздоровался и подал обе руки сидящему на кровати ветерану.
Касым-ага пристально посмотрел на меня и указал подбородком на стул:
– Садись, парень, добро пожаловать, – сам же прислонился к толстому ковру и откинул голову назад. Герой и сегодня в прежней форме, смотрит орлом.
– Говори, парень, не молчи, – и хозяин опять придирчиво посмотрел на меня.
– Пришел побеседовать с вами, ага!
– Что? Говори громче!
Славный наш ага стал хуже слышать. Конечно же, это последствия проклятой войны.
Я погромче повторил вопрос.
– Э, побеседуй. Только не задавай мне политических вопросов. Видел его? – и он повернулся назад. На большом настенном ковре висел вышитый шелком портрет Сталина. Рядом – булатный меч, слегка вынутый из ножен. Мне вспомнилась пословица: “Истинный батыр – и в поле батыр, и в доме батыр”.
В этот момент в комнату вошла тетушка Асыл:
– Касым, пить будешь?
– Пока еще не хочу.
В голосе а№а прозвучала мягкая нотка. Тетушка засеменила к выходу. Касекен молча показал мне подбородком на оставшуюся открытой дверь. Когда я закрыл ее и вернулся, он сказал:
– Ну, говори, парень.
Я тут же перешел к делу:
– Ага, во многих ваших книгах, например: “Молодой партизан”, “Илько Витряк”, “Переяславские партизаны”, “На краю гибели”, “Мальчик в тылу врага”, подробно повествуется о жизни партизан, о лично ваших партизанских делах. А есть ли какая-нибудь история, которая не вошла в эти книги, о которой читатели не знают?
– Э, парень, – молвил Касым-ага, встряхнувшись, – надо подумать. Около полувека ведь прошло с тех пор. Верно говорят, парень: “Жизнь – быстротечная вода, человек – пронесшийся шум”.
После этого Касекен сидел некоторое время, задумавшись.
– Достаточно у меня историй, которые не вошли еще в книги, парень, – сказал он, наконец.
Потом, не изменяя своей манере говорить неторопливо и четко, а№а начал рассказ о концентрационном лагере, который немцы называли “Белая Таня”.
– Ага, кто такая “Белая Таня”? Какая связь лагеря для военнопленных, лагеря смерти и страданий с чистой и безгрешной Таней?
– Э, немцы тоже не лыком шиты, – сказал ветеран. – Возможно, во время связи в эфире или при обычной почтовой связи на слова “Белая Таня” не каждый может обратить внимание. Даже если и заинтересуются, никому и в голову не придет, что это имеет отношение к концентрационному лагерю.
Вчерашний известный партизан награжден за блестящее командование несколькими орденами высоких степеней. В нашей беседе с глазу на глаз Касекен нет-нет да проявлял горячность в высказываниях, я же не перебивал его, исполняя роль кроткого слушателя. Лишь ограничился несколькими наводящими вопросами.
– Я же сказал тебе только что, – отвечал он, – лагерь “Белая Таня” – исключительно секретный лагерь. О его существовании знали только посвященные, избранные люди, а располагался он в труднодоступном глухом месте Карпатских гор, где не ступала прежде нога человека. Мы знали, что немцы-вояки очень педантичны, за какое бы дело ни брались, исполняли его очень аккуратно и добросовестно, точно к назначенному сроку. Для выполнения одной операции они трижды обследовали условия: людские силы, технику, рельеф местности и все остальное, не говоря уже о каких-то особо подозрительных вещах. Бывали и такие щепетильные среди них, которые сомневались там, где не было никаких поводов для сомнений. Видимо, поэтому они заминировали подступы к лагерю издалека, чуть ли не с самого подножия гор. В случае ухода фашистов из лагеря “Белая Таня” все жилые дома, казармы, все имущество, само собой, все пленные подлежали уничтожению.
– Ага, кто же был заключен в этом лагере?
– Это был лагерь политических заключенных. В донесении, которое мы получили, было сказано: “В темницах и за каменными стенами томятся 700 коммунистов”.А среди них находились отборные бойцы из Украины, Словакии, Венгрии. Их освобождение было поручено моему партизанскому отряду. Командир всего партизанского объединения Александр Васильевич Тканко похлопал меня по плечу и сказал: “У тебя есть и жизненный и боевой опыт, ты участвовал во многих партизанских боях. Дружище, выполни и это задание безупречно!”. По-моему, нет для человека ничего более ценного, чем огромное доверие такого друга.
И мы ответственно принялись за выполнение этого поручения. Прежде всего, я собрал командиров отрядов и провел подготовительное обсуждение. Главными вопросами на повестке дня были: Что и как будем делать? Что необходимо для того, чтобы выполнить задание безукоризненно и без потерь?
Первым на задание отправился наш авангард – бесстрашные разведчики. Они разведали, что ежедневно 600 человек из 700 приводятся на горные работы. В карпатских горах растет много дубов и ореховых деревьев. Опытные мебельщики изготавливают из них красивую мебель. Вот эти деревья, распиленные военнопленными, ежедневно отправлялись в Германию.
– А ставили ли они охрану?
– Еще какую! Я сам принимал участие в разведке и видел, как голодные и полуголые заключенные в течение долгого дня делали тяжелую работу: рубили толстые столетние дубы, очищали их от сучьев и веток, спускали бревна вниз и складывали их там в штабеля. Над группами пленных приблизительно в 35 человек была приставлена охрана из двух-трех фашистских солдат. Они же исполняли и роль надсмотрщиков.
Через день был опять собран партизанский совет. Все мы пришли к следующему выводу: все 700 политзаключенных должны быть освобождены целыми и невредимыми, без единой царапины; о гибели хотя бы одного человека не могло быть и речи. И если ты – настоящий партизан, борец и гражданин, то должен найти способ достичь этого! Вот такая высокая задача была поставлена перед отважными партизанами.
Тогда партизан Витряк, отличавшийся беспримерной храбростью и ловкостью, находивший выход из самых трудных ситуаций, предложил освободить всех пленных в одно время, а именно, в 19 часов. Это предложение было принято и взято на вооружение, составлен четкий план действий, назначены люди, ответственные за отдельные группы пленных.
– Не должно быть произведено ни одного выстрела, не издано никаких посторонних звуков, так как никакой подозрительный звук, шорох, шелест не должны быть услышаны в центре лагеря “Белая Таня”, – сказал я перед отправкой партизанских подразделений на свои позиции. – Пусть они живут своей обычной жизнью, в полном неведении.
Время ровно 1900. В результате молниеносных действий отряда все политические пленные были освобождены.
– С командирами было проведено еще несколько коротких советов, – продолжал прославленный партизан. – В центре лагеря “Белая Таня” осталось еще около сотни пленных. Как бы нам освободить и их? – обратился я к друзьям-командирам.
Каждого своего партизана я считал исключительной личностью. Я воспитывал в них целеустремленность, готовность в любой момент броситься на выполнение важного и трудного задания. Известный всему миру своими победными походами Чингис-хан говорил: “Если стадо красного волка будет возглавлять тигр, то все они станут тиграми”. И в самом деле, наши бойцы в те огненные годы обрели повадки лисы и свирепость тигров. И эти подобные тиграм парни в самых экстремальных ситуациях могли найти блестящие оригинальные решения, которые в мирной жизни вряд ли могли прийти им в голову.
Итак, мы приступили к выполнению новой операции по освобождению сотни оставшихся заключенных и взятию в плен охранявших их фашистов вместе с командирами. Причем, сделать это предстояло опять без единого выстрела. У партизанской братии была в ходу поговорка: “Подумал – воплотил в дело”. Мы посоветовались и вызнали у освобожденных, в колонны из скольких людей разбиваются обычно пленные, какова численность фашистского конвоя и как он доставляет их в “Белую Таню”. По этому принципу начали создавать свои колонны. Только что попавшие в плен фашисты из прежнего конвоя были оставлены в горах. Охранять их были поставлены надежные бывалые партизаны, чуткие, зоркие и меткие стрелки. А наши бойцы переоделись в мундиры фашистов, чтобы исполнять роль конвоя. Пленные из бывших колонн воспряли духом, взяли в руки оружие и присоединились к нам.
Так, шеренга за шеренгой в назначенный час мы направились в лагерь. Я же шел вблизи главной колонны. По рации передаю по шеренгам приказ: “Волочите ноги, держите головы опущенными, все время будьте в образе изнуренных тяжелой работой пленных. В этом месте рассказа Касекена телефон, стоявший на красивом сервировочном столике, издал приятную трель.
– Кто это может быть? – спросил он, протягивая руку к трубке.
Мне же, скажу откровенно, этот телефонный звонок не понравился. “Мой батыр только-только разговорился, а этот звонок прерывает ход его мыслей”, – стал я нервничать.
Касекен очень тепло заговорил с человеком на другом конце провода. Настроение его поднялось, он приосанился на кровати, на щеках его появился румянец.
– Это из Киева, украинский партизан, друг мой Тканко, – сказал он, неторопливо кладя трубку на рычаг, – поздравляет с приближающимся 45-летием Победы. Желает мне долголетия, здоровья, благополучия семье, всем нам – богатства и процветания… Они же такие добрые… Ты должен знать об этом…
– На чем мы остановились? – спросил Касекен, промокая лицо платочком.
– Вы идете в сторону лагеря “Белая Таня”…
– Немцы ведь тоже, как и мы, состоят из мяса и костей, – продолжал он свой рассказ. – Им тоже, как и другим смертным, иногда присуща неосмотрительность. “Неосторожный пьет яд. Если суждено беде случиться, то можно супом зубы сломать”. Потеряв бдительность, они открыли нараспашку двери перед колоннами, которые, как обычно, рядами возвращались с работ. На том и попались. Все пленные, весь конвой разом обернулся врагом. Фашисты так опешили, что не знали, как поступить. Находившиеся в казармах несколько охранников быстро были разоружены. Вот так, без единого выстрела мы взяли лагерь “Белая Таня”. Жившие в двухэтажном доме вооруженные до зубов офицеры и сержанты не желали сдаваться. Они набросились на появившихся как из-под земли незваных гостей.
– Если не сдадитесь, взорвем дом! – предупредил их переводчик венгр.
Легко ли сдаться? Группа под командованием коменданта полковника Зиберта не подчинялась. Тогда командир отряда приказал стрелять по окнам. Сразу же застрекотали пулеметы и автоматы.
Во все времена трусливый цепляется за жизнь. И вот из окна второго этажа показался белый платочек полковника, привязанный к стволу ружья.
Я отдал приказ:
– В две минуты очистить помещение!
Ровно за две минуты приказ был исполнен. Первым вышел комендант Зиберт. Затравленно озираясь по сторонам, он с поднятыми руками направился на середину площади. Полковник подошел ко мне и через переводчика сообщил:
– Это – конец “Белой Тани”.
34 солдата, сержантов и офицеров были взяты в плен.
– Пересчитайте политзаключенных, здесь должны быть все до единого!
В то время, когда приказ стал приводиться в действие, полковник Зиберт большими пугливыми глазами воровато посмотрел на командира партизан.
– Этот пучеглазый что-то скрывает, – сказал командир стоящему рядом переводчику.
– Товарищ командир, 12 из ста пленных отсутствуют, – доложил сержант.
– Полковник, операция “Белая Таня” еще не закончилась. Или ты найдешь мне те 12 человек, или я сам лично застрелю тебя на этой площади, – сказал Кайсенов, беря в руки пистолет.
– Командир! Командир! – задрожал комендант. Его грузное тело повело в сторону, и он едва привел его в равновесие. Потом полковник сказал, что если ему сохранят жизнь, то он обещает выдать пленных.
– В одном конце лагеря в тесной яме глубиной 12 метров лежали один на другом 12 пленных, – продолжал Касекен. – Это были политические заключенные, считавшиеся самыми опасными. Они беззвучно открывали рты, хотели говорить, но голосов не было слышно. И на ноги не могли встать. Кожа да кости. Они были похожи на живые скелеты.
– Зиберт, сам выведешь пленников из темницы, и чтобы никто не ойкнул от боли! – сказал я коменданту, сделав свирепое лицо.
Когда эти мои слова были переведены на немецкий язык, полковник словно уменьшился в росте и все кивал подобострастно: “Зер гут! Зер гут!”.
Когда пленники вышли на свет божий, они вначале не могли открыть глаза. Наши и лагерные врачи тут же оказали им первую помощь и немного покормили. Зиберт выделил им новые одежды. Когда последний из двенадцати пленников был одет и два немецких офицера под руки проводили их к телеге, я сказал полковнику: “Это и есть конец “Белой Тани”, – и приказал ему присоединиться к остальным пленным. И тут матерый фашистский волк, притеснявший и мучивший 700 пленных, залился слезами. Я сказал переводчику: “Узнай, почему он плачет”. “Я слышал, что партизаны сразу расстреливают попавших в плен немцев в высоких чинах”, – отвечал Зиберт.
– Партизаны никого не расстреливают без суда и следствия, – сказал я ему. – Ваше дело будет рассматривать военный трибунал.
В тот же миг Зиберт перестал плакать и улыбнулся. Это его странное поведение до сих пор в моей памяти.
“Этот подвиг – удивительный подвиг, – вспоминает Герой Советского Союза А.В. Тканко. – В этом подвиге соединились глубокий ум мудрого сына казахского народа, безрассудная храбрость и присущая отважному человеку находчивость. Причем, при освобождении 700 пленных, многие из которых были украинские коммунисты, ни один из них не пострадал. Самое главное, все обошлось без жертв. Только за одно это удивительное дело украинский народ выражает нашему другу Касыму Кайсенову огромную благодарность. Весь наш народ в неоплатном долгу перед ветераном Касымом Кайсеновым”.
– Я эту историю не то, чтобы описать в своих произведениях, а вообще забыл, – улыбается Касекен. Лишь спустя почти 30 лет я прочитал в книге “Через Карпаты” маршала Советского Союза Андрея Антоновича Гречко о только что рассказанной тебе истории и сразу все вспомнил. Маршал писал: “В Карпатских горах партизанский отряд под началом К. Кайсенова в 19 часов вышел на выполнение боевого задания”. Это задание как раз и заключалось в освобождении 700 пленных.
Мы сидим в доме почетного ветерана и листаем книгу министра Обороны СССР.
– Вот так мы вошли в книгу прославленного маршала, – сказал Касекен, заканчивая беседу, – а событий такого значения было немало.
Да, что и говорить, выдающийся гражданин нашей родины в годы Великой Отечественной войны совершил множество героических поступков, освобождая Украину, Молдавию, Чехословакию, Румынию. Именно за это он награжден Орденом Б. Хмельницкого. А этот орден является высокой наградой, которой удостаиваются только избранные. Помимо этого грудь известного партизана украшают “Орден Отечественной войны 1 степени”, “Чешский партизан”, медали “Партизан Великой Отечественной войны” нескольких степеней.
– Прощайте, ага!
– Не говори: “Прощай”, скажи: “Будьте здоровы”. Пожелания здоровья, зравствования – лучшие слова всех казахов. Когда я уходил на войну, мой старый дед сказал: “Хоть за тридевять земель отсюда будешь – лишь бы жив был!”. Это его благопожелание хранит меня и по сей день.
– Будьте здоровы, ага!
– Будь, парень!
