СВЕТЛОЙ ДУШИ ЧЕЛОВЕК
Хамит ЕРГАЛИЕВ
ПОЭТ, ПИСАТЕЛЬ, ПЕРЕВОДЧИК
С тех пор как эти стихи были прочитаны, произошли события, которые в корне изменили жизнь и быт казахов. Многие из вчерашних слов любых переменах не утомляет. Она может только обогатить первоначальное состояние, улучшить то, что и так было хорошо. Похоже, что лишь это и можно усмотреть в соотношениях данного посвящения и последнего времени.
Касым при сегодняшнем независимом суверенном народе получил звание Халық Қаһарманы. Вроде не далее как вчера он казался мне лихим автолюбителем, который играючи взлетает на горные кручи и резво спрыгивает оттуда вниз, а сегодня превратился в степенного старшего брата.
То ли поредели ряды идущих впереди него “старейшин”, то ли семь десятков лет указали ему на возраст, – в любом случае, на сегодняшнего Касыма как будто пал вес солидного старшинства.
Предлагая в виде россыпи книг захватывающие летописи своих подвигов в огненные годы, раньше он неустанно повторял: “Я – не писатель”. Жизнь заставила его признать, что это – просто скромность и благородство. Сейчас он хоть и пишет мало, но более рьяно оберегает свое перо от оплошностей, зорко бдит за непогрешимостью создателей художественной литературы. И если вдруг кто-нибудь из коллег невзначай совершит ошибку, Касым искренне расстраивается и горюет. Тем, кто пережил испытание войной, лучше других ведомо, что не оказать в любой ситуации услуги человеку, не вмешаться в нужный момент, – это равноценно предательству. Рассматривать человека по его принадлежности к другому народу, сторониться как чужака, – такое отношение у них порицалось и презиралось. Что касается Касыма, мне думается, что это качество не столько пришло к нему на фронте, сколько передалось от предков с молоком матери.
Приблизительно пять лет мне посчастливилось работать с супругой Касыма Асыл в редакции газеты “Социалистик Казакстан”. Это на редкость спокойная женщина. Ее мягкий, как весеннее солнце, нрав, ее немногословное, но всегда своевременное мнение, ее непорочно-кроткий романтизм, – все это имело своим предназначением, прежде всего, остужать горячий пыл Касыма и успокаивать его волнующееся сердце. В этом мире, видимо, не может быть Кобланды без Куртка.
Ну что ж, теперь попробуем прочесть написанные ранее стихи, названные “Касым Кайсенов”. Да простит Господь, если я где-нибудь перешел грань поэтического русла.
* * *
Порой коротали долгие ночи
Волшебными сказками бабушек мы.
Нынче тех сказок лучше, сородичи,
Ставший легендой Кайсенов Касым.
Много мужей, и один из них – я,
Но место легенды живой – особо.
Воды и ветра покровителя, и огня –
Человека-покровителя место особо.
Много Касымов, но этот – единственный,
С лютой смертью игравший легко…
То посмотришь – он цветок таинственный,
То становится нерасплавленным свинцом.
Видел ты когда-нибудь огонь, что горит
В стужу и под снегом, подо льдом?
Даже Прометею огня такого не найти,
Но мы огонь такой везде найдем.
Партизаном теперь его называют,
Могущим вновь возгореться огнем,
Из пепла восстать в обличье двойном!..
Как он, радеть за народ призываю!
Касым – тот огонь! Его краса – в том огне, –
Пламя пылает в его очах!
Что счастье, что горе – он презрел,
Пусть лоб ему прошиби, выбей глаз!..
Если даже придется в пропасть упасть –
Все равно он будет на своем стоять, –
Коль ангел его охраняет – народ,
Ничто его никогда не возьмет!..
Пока я размышляю об этом, рисуя
Образы, сравнений ища, рифмуя,
Касым, покоривший вершины машиной,
Кричит и шумит, как дитя, ликуя.
Слава Аллаху!...
Со мной легенда-Касым – мой брат,
Рожденный однажды, чтоб не умереть…
Не бойтесь, друзья, ваши правнуки узрят
Сего сорванца в сто семьдесят лет!
